Она не ответила словами, но её рука потянулась назад, коснувшись его члена. Ловкие пальцы обхватили ствол племянника, тёплые и мягкие, и она медленно провела по всей длине, от основания до головки. Артём застонал, чувствуя, как её прикосновения посылают разряды удовольствия по всему телу.
— Дай мне его… сейчас же… — выдохнула она, её глаза помутнели от желания.
Он не заставил её ждать. Схватив её за бёдра, он притянул её к себе, её попа упёрлась в его пах. Пацан отодвинул её стринги в сторону, обнажая её влажную, розовую киску, блестящую от возбуждения. Его стояк упёрся во влажный вход, и он медленно, с наслаждением, начал входить в неё. Влагалище было тугим, горячим, её мышцы обхватывали ствол, словно пытаясь выжать. Он вошёл на половину, чувствуя, как она дрожит, и остановился, давая тёте привыкнуть.
Артём шагнул из вагона поезда на перрон вокзала, и его тут же накрыла волна городского шума — гул голосов, скрип колёс чемоданов, запах асфальта и кофе из ближайшей забегаловки. Он поправил рюкзак на плече, чувствуя, как сердце колотится от предвкушения. Новый город, университет, новая жизнь. И главное — квартира его тёти, маминой сестры, которую он почти не помнил. Тётя Маша. В памяти всплывали лишь старые фото из семейного альбома: смеющаяся девочка с косичками, обнимающая его маму. Он ожидал увидеть кого-то… ну, тётку. Простую, может, чуть постаревшую женщину. Но то, что ждало его на перроне, перевернуло все его представления.
Она стояла у выхода, прислонившись к столбу, и Артём замер, как громом поражённый. Это была не тётя. Это была милфа. Настоящая, сочная, как из самых смелых фантазий восемнадцатилетнего пацана. Высокая, под метр семьдесят пять, с длинными ногами, обтянутыми чёрными джинсами, которые подчёркивали их стройность и упругость. Её фигура была как из порнофильма: тонкая талия, округлые бёдра, а главное — большие сиськи, которые так и выпирали из-под белой футболки с глубоким вырезом. Четвёртый размер, не меньше, подумал Артём, чувствуя, как кровь приливает к щекам… и к члену, само собой! Её лицо — с пухлыми губами, лёгкими морщинками у глаз и копной тёмных волос, слегка вьющихся, — светилось зрелой, уверенной сексуальностью. Ей было лет сорок, но она выглядела как женщина, знающая, чего хочет, и умеющая это взять.
— Артёмка? — её голос, низкий, с лёгкой хрипотцой, ударил по его нервам, как электрический разряд. — Вырос! Настоящий мужик!
Она шагнула к нему, улыбаясь, и обняла его. Её большие сиськи прижались к его груди, и Артём почувствовал, как его член болезненно затвердел в тесных джинсах. Он неловко пробормотал что-то в ответ, сгрёб свои сумки и опустил взгляд, стараясь не пялиться на её вырез. Тётя, мать её, родственница! Но его тело не слушалось, а мысли путались, пока он представлял, как эти пухлые губы смыкаются вокруг его члена. Он тряхнул головой, прогоняя крамольные образы, но его член не унимался предательски натягивая ткань штанов.
Дорога до её дома прошла в каком-то тумане. Тётя Маша вела машину, и Артём украдкой разглядывал её профиль: изгиб шеи, тонкие пальцы с красным лаком на ногтях, сжимающие руль. Её аромат — смесь дорогих духов с ванилью и чего-то тёплого, женственного — заполнял салон, и он вдыхал его, чувствуя, как возбуждение нарастает. Она болтала о городе, о том, как он привыкнет, но он едва слушал, утопая в фантазиях о том, как эти пальцы касаются его кожи.
Квартира оказалась просторной, светлой, с большими окнами и уютной атмосферой. Маша провела его в небольшую комнату с кроватью, письменным столом и шкафом.
— Здесь будешь жить, — сказала она, распахнув дверь. — Правила простые: не шуми, убирай за собой и учись хорошо. Зови меня Мария Сергеевна, но когда одни — просто Маша.
Её улыбка была тёплой, но в глазах мелькнуло что-то игривое, от чего у Артёма снова перехватило дыхание. Он кивнул, пробормотав что-то о благодарности, и она ушла, оставив его одного. Он рухнул на кровать, чувствуя, как его член племянника всё ещё напряжён. Чёрт, это будет сложно.
Первые недели в городе были как вихрь: лекции, новые знакомства, ориентирование в метро. Но всё это меркло на фоне жизни с тётей Машей. Она была везде — в каждом уголке квартиры, в каждом его сне. Артём старался быть полезным: таскал тяжёлые сумки из магазина, чинил протекающий кран, собирал новую полку. Он ловил её взгляды — иногда одобрительные, когда он справлялся с чем-то, иногда задумчивые, будто она оценивала его не как племянника, а как мужчину. Напряжение между ними росло, как электрический заряд перед грозой.
Он начал замечать всё. Как по утрам она ходит в коротком шёлковом халатике, который едва прикрывал её упругие бёдра и иногда распахивался, открывая кружевные трусики. Как наклоняется над раковиной, моя посуду, и её большие сиськи, свободные от лифчика, колышутся под тонкой майкой, обнажая глубокую ложбинку. Как её длинные ноги блестят после душа, когда она сидит на диване, поджав их под себя. Каждую ночь он лежал в своей комнате, слушая её шаги за стенкой, и его рука сама тянулась к члену. Его немаленький ствол, толстый и твёрдый, пульсировал в ладони, пока он представлял, как трахает тётю, вгоняя свой член в её сочную киску, сжимая её большие сиськи, целуя её пухлые губы. Он кончал, закусывая подушку, чтобы не выкрикнуть её имя, а потом лежал, задыхаясь от стыда и возбуждения.
Однажды вечером тётя Маша вернулась с работы уставшая. Они сидели на кухне за чаем, и она жаловалась на жизнь: на скучные свидания, на мужчин, которые либо боятся её силы, либо бегают за молоденькими. Она сидела в обтягивающей юбке и блузке, расстёгнутой на верхнюю пуговицу, и её большие сиськи выпирали, натягивая ткань. Артём слушал, заворожённый, чувствуя, как его член снова твердеет.
— Скучаю по настоящим мужчинам, — вздохнула она, выйдя на балкон и закурив. Её силуэт на фоне ночного города был как из эротического сна: длинные ноги, округлые бёдра, грудь, натягивающая блузку. — По сильным рукам, по страсти…
Её слова ударили в сознание пацана, как молния. Он был молодым, его руки были сильными, и он хотел её — не как племянник, а как мужчина, готовый трахнуть свою тётю до умопомрачения. Он сглотнул, пытаясь держать себя в руках, но его член уже рвался из джинсов.
Всё произошло в субботу. Тётя Маша занималась йогой в гостиной, и Артём, выйдя за водой, застыл, как вкопанный. Она стояла в позе «собаки мордой вниз», её упругая, соблазнительная попа торчала вверх, обтянутая тонкими чёрными легинсами, которые подчёркивали каждый изгиб. Она была без лифчика, и её большие сиськи тяжело колыхались под тонкой спортивной майкой, соски проступали сквозь ткань, тёмные и твёрдые. Её волосы были собраны в небрежный пучок, несколько прядей падали на шею, влажные от пота.
Кровь ударила ему в голову… ну и в головку, естественно. Все сомнения, весь стыд испарились. Он хотел её. Прямо сейчас. Он шагнул вперёд, опустился на колени прямо на её коврик, его руки дрожали от возбуждения.
— Тётя Маша… — его голос был хриплым, почти чужим.
Она вздрогнула, пытаясь выпрямиться. — Артём? Что ты…
Но он уже положил ладони на её округлые ягодицы, сжимая их сквозь тонкую ткань. Они были упругими, тёплыми, идеальными. Она напряглась, но не оттолкнула его. Её дыхание стало тяжелее.
— Артём… это неправильно… — прошептала она, но в её голосе не было уверенности.
— Ты же сама сказала… тебе нужен мужчина, — пробормотал он, его пальцы скользнули по её бёдрам, чувствуя жар её кожи. — Я мужчина, тётя Маша. И я хочу тебя.
Она повернула голову, её глаза встретились с его. В них было всё — удивление, борьба, желание. Она прикусила губу, и этот жест добил его. Он потянул её легинсы вниз, обнажая её попу, покрытую лишь тонкими чёрными стрингами. Её ягодицы были идеальными, круглыми, с лёгким загаром, и он не удержался, наклонился и поцеловал одну из них, чувствуя её мягкость под губами.
— Ох… Артём… — выдохнула она, её голос дрожал.
Он стянул её легинсы до колен, его руки гладили её бёдра, поднимаясь к трусикам. Он чувствовал её запах — сладкий, мускусный, возбуждающий. Член племянника, уже твёрдый как камень, рвался из штанов, напрягался и пульсировал, требуя выхода. Он расстегнул джинсы, освобождая свой толстый, обрезанный ствол, головка которого блестела от тонкого слоя смазки.
Маша обернулась, её глаза расширились, когда она увидела его член. — Боже… он огромный… — прошептала она, и в её голосе было восхищение.
— Двадцать один сантиметр, с половиной, хочешь его? — спросил он с хищной улыбкой, его голос был низким, почти рычащим.
Она не ответила словами, но её рука потянулась назад, коснувшись его члена. Ловкие пальцы обхватили ствол племянника, тёплые и мягкие, и она медленно провела по всей длине, от основания до головки. Артём застонал, чувствуя, как её прикосновения посылают разряды удовольствия по всему телу.
— Дай мне его… сейчас же… — выдохнула она, её глаза помутнели от желания.
Он не заставил её ждать. Схватив её за бёдра, он притянул её к себе, её попа упёрлась в его пах. Пацан отодвинул её стринги в сторону, обнажая её влажную, розовую киску, блестящую от возбуждения. Его стояк упёрся во влажный вход, и он медленно, с наслаждением, начал входить в неё. Влагалище было тугим, горячим, её мышцы обхватывали ствол, словно пытаясь выжать. Он вошёл на половину, чувствуя, как она дрожит, и остановился, давая тёте привыкнуть.
— Боже… ты такой большой… — простонала она, голос был полон наслаждения от члена совсем ещё мальчика по сравнению с ней.
Он двинулся дальше, погружая свой здоровенный елдак до конца, пока яйца не шлёпнули по её кожи. Она закатила глаза, тётины стоны наполнили комнату. Артём начал двигаться, медленно, наслаждаясь каждым сантиметром её тугой, влажной киски. Большие сиськи милфы, о которой мечтал любой пацан в его возрасте, колыхались под майкой, и он потянулся, задрав ткань, чтобы освободить их. Они вывалились, тяжёлые, с тёмными сосками, твёрдыми, как камешки. Он сжал их, чувствуя их мягкость и вес, и начал трахать тётю, толчки становились всё увереннее.
— Да… вот так… трахни свою тётю, племянник! — выкрикнула она, её голос был хриплым от страсти.
Её слова подстегнули его. Он ускорился, вгоняя свой член в её киску с силой, бёдра шлёпали по ягодицам, создавая ритмичный звук. Тётя маша стонала, её тело извивалось под ним, большие сиськи подпрыгивали с каждым толчком. Артёмка наклонился, целуя изящную шею, покусывая мочку уха, пока его руки мяли мягкую грудь, теребя соски.
— Ты такая… охрененная милфа… — прорычал он, чувствуя, как её киска сжимает его член.
Она повернулась, её глаза горели. — Тогда трахни меня как милфу, Артём, как настоящую шлюху, текущую от члена молоденького мальчика! Покажи, на что способен!
Он перевернул её на спину, закинув её ноги на свои плечи, и вошёл ещё глубже. Киска растягивалась вокруг члена, её соки текли, смазывая каждый толчок. Он смотрел, как член то появляется, то исчезает в мокрой щели, и это зрелище сводило с ума. Он трахал её жёстко, яйца шлёпали по её упругой попе, а она кричала, не сдерживаясь:
— Да! Трахай меня! Еби свою шлюшку, племянник!
Он сменил позу, поставив тётю на четвереньки. Её попа торчала вверх, идеальная, упругая, и он вошёл в неё сзади, наслаждаясь видом её ягодиц, которые пружинили под его ударами. Его руки сжимали её бёдра, направляя её на свой член. Она стонала, большие сиськи раскачивались, касаясь коврика. Он наклонился, схватив её за волосы, и потянул, заставляя выгнуть спину.
— Ты моя… моя тётя… — шептал он, вгоняя член глубже.
Она кончила первой, её тело затряслось, киска судорожно сжала его ствол, и она закричала, её голос эхом разнёсся по комнате. Это добило его. Напряжение в яйцах стало нестерпимым.
— Маша… я сейчас… куда? — простонал он.
— Внутрь! Кончай в меня, племянник! Залей свою сучку! — выкрикнула мамина сестра, её голос был как приказ.
Он не смог сдержаться. С громким рёвом вогнал член по самые яйца и замер, изливая в неё горячую, густую сперму мощными толчками. Его тело дрожало, пока он заполнял её, чувствуя, как киска сжимает пульсирующий здоровенный хуй, выжимая каждую каплю. Они рухнули на коврик, тяжело дыша, покрытые потом.
Она повернулась к нему, её глаза сияли. — Ну что, студент… это был твой первый зачёт, — хмыкнула она, её голос был усталым, но довольным.
Он улыбнулся, притянув тётю для поцелуя. Их губы слились, и он чувствовал её вкус — сладкий, с лёгкой солоноватостью пота. Это было лучше, чем все его фантазии, чем все мечты пацанов в его школе.
С того дня их жизнь изменилась. Днём они вели себя как обычно: он ходил на лекции, она на работу. Но по ночам квартира превращалась в их личный рай. Маша оказалась ненасытной, страстной, и Артём с радостью учился у неё. Она показывала ему, как ласкать её киску языком, как играть с её большими сиськами, покусывая соски, пока она не стонет от удовольствия. Он трахал тётю везде: на кухонном столе, где её попа скользила по гладкой поверхности, пока он вгонял в неё свой член; в ванной, под струями горячей воды, где её большие сиськи блестели от мыла; на балконе ночью, где она опиралась на перила, а он брал её сзади, чувствуя, как её киска сжимает его.
Однажды, после особенно жаркой сессии, она лежала на его груди, её пальцы лениво гладили его кожу. — Ничего, что твоя первая женщина — такая старая тётка? — спросила она с лёгкой улыбкой.
Он рассмеялся, переворачивая её на себя. — Ты не тётка. Ты моя милфа. Моя шикарная, сексуальная женщина. И я ещё не закончил с тобой.
Он вошёл в неё снова, её киска была влажной и готовой, и они застонали в унисон. Его член, двадцать один с половиной сантиметр твёрдого, пульсирующего мяса, заполнял её, пока она извивалась под ним, её большие сиськи подпрыгивали с каждым толчком. Они трахались, пока не кончили вместе, её крики смешались с его стонами, и он снова залил тётю спермой.
Загрузка...