Я до сих пор не верю, что это было. Пальцы дрожат, пока пишу, а в груди как будто пожар, который не тухнет. Вчера вечером всё случилось. Я знала, что это неправильно, что нельзя, но… боже, я не жалею. Ни капли. Хочу рассказать, как было, потому что держать это в себе — как держать раскалённый уголь в ладонях. Надо выговориться, хоть так, анонимно.
Ему 40 с чем-то, наш преподаватель по философии. Назову его… пусть будет А. Харизматичный, чёрт возьми. Высокий, с лёгкой сединой на висках, всегда в тёмной рубашке, рукава закатаны до локтей, будто небрежно, но это так цепляет. Говорит низким голосом, смотрит так, что кажется, он видит тебя насквозь. Строгий, но не злой — внимательный, будто каждое твоё слово для него важно. Я с первого курса замечала, как он задерживает взгляд на мне. Не нагло, не пошло, а… будто изучает. И я, дура, ловила себя на том, что тону в этом. В его взгляде, в том, как он поправляет очки, как хмурится, когда кто-то несёт чушь на семинаре. Напряжение между нами тлело давно, но я думала, это только в моей голове. Ну, знаете, фантазии девчонки, которая начиталась всякого.
Вчера я пошла к нему после пары. Дождь лил за окнами, в универе было тихо, почти все разошлись. Я придумала повод — обсудить курсовую. Чушь, конечно, моя курсовая в порядке, но мне просто… хотелось быть рядом. Хотелось проверить, что это за искры между нами, или я себе всё напридумывала. Пришла в юбке, короткой, но не вульгарной, и в тонкой блузке. Под ней — чёрный лифчик, который слегка просвечивал, если свет падал правильно. Я знала, что делаю. Это был не просто поход за консультацией.
Он сидел в кабинете, за столом, заваленным бумагами. Свет лампы падал на его лицо, и я поймала себя на том, что пялюсь на его руки. Сильные, с длинными пальцами, с проступающими венами. Я стояла у двери, сердце колотилось, как будто я на экзамене. «Ну, что там с твоей курсовой?» — спросил он, откинувшись на стуле, и посмотрел на меня. Этот взгляд. Прямо в душу. Я начала что-то мямлить про структуру текста, но мысли путались. Он слушал, кивал, но я видела, как его глаза скользнули по моей юбке, по ногам. Быстро, но я заметила. У меня внутри всё сжалось. Я почувствовала, как трусики становятся влажными, просто от этого взгляда. Стыдно, но так и было.
Я подошла ближе к столу, якобы показать распечатанный черновик. Наклонилась чуть больше, чем нужно, и почувствовала, как блузка натянулась на груди. Соски уже торчали, предательски, через тонкую ткань. Он заметил. Я видела, как его челюсть напряглась, как он сглотнул. «Ты… уверена, что пришла говорить о курсовой?» — спросил он тихо, почти шёпотом. И вот тут я поняла — это не только в моей голове. Это реально.
Я замерла. Хотела сказать что-то умное, но вместо этого просто кивнула, как идиотка. Он встал, обошёл стол, и оказался так близко, что я почувствовала запах его одеколона — терпкий, с ноткой чего-то древесного. От него пахло, как от мужчины, который знает, чего хочет. Я отступила на шаг, спиной к стене, и он остановился. «Мы не должны», — сказал он, но его голос дрожал. И я решилась. «А если я хочу?» — вырвалось у меня, и я сама не поверила, что это сказала.
Он смотрел на меня секунду, две, а потом шагнул ближе. Его рука легла на мою талию, осторожно, будто проверяя, не оттолкну ли я. Я не оттолкнула. Его пальцы были тёплыми, даже через ткань блузки. Я задрожала, ноги стали ватными, а между ног — уже не просто влажно, я текла. Он наклонился, и его губы оказались у моего уха. «Ты понимаешь, что это… неправильно?» — прошептал он. Я только кивнула, потому что говорить уже не могла. Моя киска пульсировала, я чувствовала, как трусики липнут к коже.
А потом он поцеловал меня. Жёстко, но не грубо, с какой-то сдерживаемой яростью. Его губы были горячими, язык — настойчивым, и я ответила, вцепившись пальцами в его рубашку. Я стонала прямо в его рот, не сдерживаясь. Он прижал меня к стене, и я почувствовала, как его член, уже твёрдый, упирается мне в бедро через брюки. Большой. Толстый. Я чуть не задохнулась от этой мысли.
Он отстранился, тяжело дыша, и посмотрел на меня. «Скажи, что хочешь остановиться», — почти приказал он. Но я не хотела. Я схватила его руку и сама положила её себе под юбку. Его пальцы скользнули по моим трусикам, и он выдохнул: «Чёрт, ты мокрая». Я только кивнула, краснея, но мне было плевать. Он отодвинул ткань в сторону и коснулся меня там. Я ахнула — его пальцы были тёплыми, уверенными, он нашёл клитор сразу, будто знал моё тело лучше меня. Я задрожала, ноги подкосились, но он держал меня, прижимая к стене.
Он опустился на колени. Я думала, что умру от стыда и возбуждения, когда он задрал мою юбку и стянул трусики до щиколоток. Я бритая, гладкая, и он смотрел на меня так, будто я была чем-то невероятным. А потом он лизнул. Прямо между ног, медленно, языком по клитору. Я чуть не закричала. Его язык был горячим, влажным, он лизал меня так, будто хотел выпить всю. Я вцепилась в его волосы, стонала, не сдерживаясь, а он только глубже зарывался лицом в мою киску. Первый оргазм накрыл так быстро, что я задрожала, сжимая его голову бёдрами.
Он поднялся, его губы блестели от моих выделений, и это было так дико, так горячо. Я потянулась к его брюкам, пальцы дрожали, но я расстегнула ремень, ширинку, и вытащила его твердый член. Он был… большой. Толстый, с набухшими венами, головка блестела. Я не думала, просто опустилась на колени и взяла его в рот. Он выдохнул, почти рыкнул, и это подстегнуло меня. Я лизала, сосала, чувствуя, как он заполняет мой рот, как слюни текут по подбородку. Он держал меня за волосы, не грубо, но твёрдо, направляя до самой глотки.
Потом он поднял меня, развернул к столу и наклонил. Юбка задралась, трусики всё ещё болтались на лодыжках. Я чувствовала, как его член упирается в меня сзади, и сердце колотилось так, что казалось, выскочит. «Ты хочешь его?» — спросил он ещё раз. Я только простонала: «Да, пожалуйста». Он вошёл медленно, но я всё равно ахнула — он растягивал меня, заполнял так, что было почти больно, но так хорошо. Он начал двигаться, сначала осторожно, потом быстрее и глубже. Я стонала, вцепившись в край стола, пока он интенсивно трахал меня раком. Его руки сжимали мои бёдра, я чувствовала, как его пальцы впиваются в кожу.
Второй оргазм накрыл, когда он коснулся клитора, трахая меня. Я почти кричала, тело дрожало, а он не останавливался. Третий пришёл, когда он ускорился, и я уже не могла думать, только чувствовала, как он вбивается в меня, как всё внутри пульсирует. Он выдохнул: «Я сейчас…» — и вытащил, кончив мне на лобок. Сперма была горячей, липкой, стекала по коже, и я чуть не кончила ещё раз просто от этого зрелища.
Мы стояли, тяжело дыша, я всё ещё опиралась на стол, ноги дрожали. Он помог мне встать, поправил мою юбку, будто ничего не было. Но его глаза… в них было всё. И вина, и желание, и что-то ещё, чего я не поняла в тот момент. «Это не должно повториться», — сказал он, но я видела, что он сам в это не верит.
Я ушла, чувствуя, как сперма ещё липнет к коже, как трусики мокрые не только от меня. Внутри был хаос — стыд, восторг, страх, что кто-то узнает, и дикое, животное удовольствие. Я знала, что это неправильно. Знала, что он слишком взрослый, что он мой преподаватель, что я переступила черту. Но я не жалею. Ни секунды. Я хочу ещё.
Загрузка...