Меня зовут Владимир, на данный момент мне сорок три года. Вот сижу я за рулём своего «Ауди» и кошусь на Кристину, которая болтает без умолку. Ей девятнадцать, студентка какого-то там экономического, худенькая, как тростинка, с длинными тёмными волосами и попкой, от которой у меня хуй встаёт, как только она в джинсах наклоняется. Познакомились случайно — она подрабатывала официанткой в кафе, куда я захаживал. Улыбка у неё такая, что хочется сразу её на стол положить, но я держался, пока не понял, что она сама глазки строит. Неделю назад предложил ей поехать на мою дачу: «Попаримся в баньке, шашлык пожарим». Она, дурашка, согласилась, даже не спросив, будем ли мы одни. А я, блин, уже неделю дрочу, представляя, как её раздену.
Дорога до дачи заняла пару часов, и вот мы уже на месте. Домик у меня зачётный — двухэтажный, с баней во дворе. Кристина ахает, бегает по участку, а я смотрю на её жопу в этих обтягивающих легинсах и думаю: сегодня я тебя, малышка, распечатаю.
Мы затопили баню, пожрали шашлык, и я открыл вино. Кристина хихикала, глотала красное, как компот, и через час уже была тёпленькая. Я предложил пойти попариться, и она, не моргнув, согласилась. В предбаннике я дал ей полотенце, а сам стянул шорты, оставшись в трусах. Она покраснела, но начала раздеваться. Футболка полетела на лавку, потом легинсы, и, мать её, я чуть не кончил прямо там. Худенькая, с маленькими сиськами, но попка — просто пиздец, круглая, упругая, как персик. Она завернулась в полотенце, но я уже видел её в белых трусиках, и хуй у меня стоял, как столб.
— Ну, пошли, — говорю, а голос хрипит, как у алкаша. Она кивает, и мы заходим в парную. Жар такой, что пот сразу выступает, а Кристина садится на нижнюю полку, полотенце чуть сползает, и я вижу край её соска. Чёрт, я еле держусь, чтоб не наброситься.
— Жарко, — пищит она, и я плескаю воды на камни. Пар шипит, а она ахает, её кожа блестит от пота. Я сажусь рядом, кладу руку ей на колено, типа случайно. Она не отстраняется, только смотрит на меня своими глазищами.
— Расслабься, Крис, — говорю, а сам уже лезу выше, под полотенце. Её бедро тёплое, гладкое, и я чувствую, как она дрожит. — Я ж тебя не съем.
Она хихикает, но я вижу, что ей стрёмно. А мне пох, я уже завёлся. Моя рука скользит к её трусикам, и, блин, они мокрые — не от пота, а от того, что она течёт. Я ухмыляюсь:
— Ну ты, сучка, уже готова, да?
Кристина краснеет, но не отталкивает. Я стягиваю с неё полотенце, и она сидит, вся такая голая, только в трусиках. Сиськи маленькие, но соски твёрдые, как вишенки. Я наклоняюсь, беру один в рот, и она стонет, вцепившись мне в волосы. Моя рука лезет в её трусы, и, мать её, пизда у неё горячая, мокрая, как будто там Ниагара. Я тру её клитор, засовываю палец, и она выгибается, шепча:
— Владимир… не надо… я…
— Надо, Крис, надо, — рычу я, стягивая её трусики. Она пытается сжать ноги, но я раздвигаю их, как книжку, и ныряю лицом в её щель. Лижу, как голодный, сосу клитор, а она орёт, её бёдра трясутся. Я засовываю два пальца, трахаю её ими, и она кончает, брызнув мне на подбородок. Чёрт, я чуть не захлебнулся, но это так охуенно, что я продолжаю лизать, пока она не отталкивает мою голову.
— Хватит… я не могу… — хнычет она, но я уже стягиваю свои трусы. Мой хуй — здоровый, с толстой головкой — торчит, как ракета. Она смотрит, глаза как блюдца, и шепчет:
— Он… большой…
— Ничего, сучка, привыкнешь, — говорю и тяну её к себе. Она опускается на колени, берёт его в рот, но, блин, она не умеет толком. Я хватаю её за волосы, насаживаю глубже, и она давится, но старается. Слюни текут, глаза слезятся, а я кайфую, глядя, как эта студентка сосёт мой хуй.
Но я не хочу кончать в рот. Я поднимаю её, ставлю раком на лавку. Её попка — просто мечта, маленькая, но упругая, как мячик. Я шлёпаю по ней, и она вскрикивает. Пизда блестит, но я смотрю на её очко — тугое, розовое, и, блин, я знаю, что хочу туда.
— Крис, ща будет больно, но ты терпи, — говорю, плюю на пальцы и начинаю разрабатывать её жопу. Она напрягается, хнычет:
— Не надо туда… я никогда…
— Первый раз всегда страшно, — рычу я, засовывая палец. Она орёт, но я держу её за бёдра, не давая вырваться. Второй палец, и она уже не так сопротивляется. Я плюю ещё, смазываю её очко и приставляю хуй.
Я давлю, и она кричит, как будто её режут. Очко тугое, как пробка, но я вхожу медленно, чувствуя, как оно сжимает меня. Больно ей, вижу — слёзы текут, но она не вырывается, только скулит:
— Владимир… больно… пожалуйста…
— Терпи, сучка, ща будет кайф, — хриплю я, входя глубже. Она дрожит, но я чувствую, как её жопа расслабляется. Я начинаю двигаться, сначала осторожно, потом быстрее. Она орёт, но уже не от боли, а от чего-то другого — её пизда течёт, сок капает на лавку. Я шлёпаю её по жопе, тяну за волосы, и она вдруг начинает подмахивать, как шлюха.
— Да, Кристин, вот так, бери в жопу! — рычу я, вгоняя хуй до упора. Она стонет, её тело бьёт дрожь, и я понимаю, что она кончает — пизда сжимается, сок брызжет, а очко пульсирует вокруг моего хуя. Это пиздец, я не держусь. С рыком кончаю, заливая её жопу спермой. Её так много, что я чувствую, как она течёт внутри, выдавливается наружу. Я вдавливаюсь в неё, пока не вытекает последняя капля, и падаю на лавку, задыхаясь.
Кристина лежит, вся мокрая, попка красная, сперма течёт по её бёдрам. Она плачет, но, блин, улыбается.
— Это… это было… — шепчет она, и я ржу, хлопая её по жопе.
— Нормально, студентка, первый раз всегда так.
Мы вышли из парной, завернувшись в полотенца. Она еле идёт, жопа болит, но глаза блестят, как будто ей понравилось. В предбаннике я налил ей вина, себе пива, и мы сидим, молчим. Я смотрю на неё — худенькая, красивая, с этой попкой, и думаю: чёрт, я хочу ещё. Она вдруг говорит:
— Вова, это… никому, ладно?
— Да пох, Кристин, кто поверит, что я тебя в жопу выебал? — ржу я, а она краснеет, но смеётся. Мы допиваем, и я веду её в дом, в спальню. Там она засыпает, а я лежу, глядя в потолок, и думаю, что это была лучшая баня в моей жизни. Но, блин, надо быть аккуратнее — она же студентка, а я не пацан, чтоб без башни творить.
Утром Кристина вела себя, как ни в чём не бывало. Сварила кофе, хихикала, но я видел, как она морщится, когда садится. Попка болит, ага. Я отвёз её в город, и она чмокнула меня в щёку, шепнув: «Может, ещё попаримся?» Я посмеялся, но в башке уже крутилось, как зову её снова. Первый анал в бане — это кайф. А там уж, хер знает, что дальше будет.
Загрузка...