Осенний вечер окутывал виллу мягким золотистым светом, отражавшимся в стеклянных стенах, которые будто растворялись в окружающей зелени. Берег озера, чуть подернутый дымкой, казался бесконечным, а запах хвои и влажной земли смешивался с ароматом жасмина, растущего у террасы. Арсений, сидя в плетеном кресле с бокалом красного вина в руке, смотрел на Люду, которая смеялась над очередной шуткой Кирилла. Ее смех, звонкий и искренний, всегда заставлял его сердце сжиматься от нежности, но сегодня в этом звуке появилась незнакомая нотка — как будто она смеялась не только для него.
Люда сидела на краю длинного деревянного стола, ее стройные ноги слегка касались пола, а легкое платье цвета слоновой кости мягко обнимало ее фигуру. Тонкая ткань подчеркивала изгиб бедер, тонкость талии и плавную линию плеч, обнаженных благодаря тонким бретелькам. Свет от свечей, расставленных на столе, играл на ее коже, придавая ей теплый медовый оттенок. Арсений невольно задержал взгляд на том, как ее светлые волосы, слегка растрепанные ветром, падали на шею, открывая тонкую линию ключиц. Она была прекрасна — и он знал это лучше, чем кто-либо другой. Но сегодня ее красота словно принадлежала не только ему.
Кирилл стоял рядом с ней, небрежно опираясь на перила террасы, и что-то говорил, понизив голос. Его высокий рост и широкие плечи делали его фигуру внушительной, почти подавляющей. Темно-русые волосы были слегка взъерошены, а в глазах горел тот дерзкий огонек, который всегда казался Арсению немного опасным. Кирилл был из тех, кто привык брать то, что хочет, и его самоуверенная улыбка, казалось, скрывала больше, чем он говорил. Арсений заметил, как его рука ненароком коснулась локтя Люды, и это прикосновение, мимолетное, но намеренное, заставило его пальцы сжать бокал чуть сильнее.
— Ну что, Арсений, ты с нами или опять будешь скучать в углу? — голос Кирилла вырвал его из раздумий. Он говорил с легкой насмешкой, но в его тоне было что-то подначивающее, словно он проверял, насколько далеко может зайти.
Арсений заставил себя улыбнуться, хотя внутри него уже начинала закипать странная смесь чувств — раздражение, тревога и что-то еще, чему он не мог дать названия. Он взглянул на Люду, пытаясь поймать ее взгляд, но она была слишком увлечена разговором с Кириллом. Ее глаза сияли, щеки слегка порозовели от вина, и она выглядела такой живой, такой свободной, что Арсений почувствовал укол ревности, острый, как лезвие.
— Я в деле, — ответил он, стараясь казаться спокойным, хотя его голос прозвучал чуть резче, чем он хотел. — Что у вас на уме?
Кирилл ухмыльнулся, его глаза блеснули, и он повернулся к Люде:
— Предлагаю сыграть в «Правда или действие». Что скажешь, Люд? Не боишься?
Она рассмеялась, откинув голову назад, и этот жест, такой естественный и открытый, заставил Арсенийа почувствовать себя еще более отстраненным. Люда посмотрела на него мельком, словно проверяя, как он отреагирует, но тут же перевела взгляд на Кирилла.
— Почему бы и нет? — ответила она, и в ее голосе прозвучала легкая нотка вызова. — Только играем по-честному.
Терраса, освещенная мягким светом фонарей и свечей, казалась островком уюта посреди бескрайней ночи. Озеро за стеклянными перилами отражало звезды, и легкий ветерок доносил прохладу, заставляя пламя свечей дрожать. Арсений откинулся на спинку кресла, его пальцы все еще сжимали ножку бокала, а взгляд скользил по лицам собравшихся. Антон и Дима, два друга Кирилла, только что присоединились к компании, принеся с собой новую бутылку вина и раскрепощенное настроение. Антон, широкоплечий, с коротко стриженными темными волосами и легкой щетиной, излучал уверенность. Его движения были резкими, но точными, как у человека, привыкшего контролировать ситуацию. Дима, напротив, был более расслабленным — худощавый, с длинными пальцами, которые он то и дело постукивал по столу, и с лукавой улыбкой, которая делала его похожим на вечного студента.
Люда, сидя между Кириллом и Антоном, казалась центром их внимания. Каждый ее жест, каждое слово словно притягивали взгляды. Ее платье, слегка приподнявшееся, когда она скрестила ноги, обнажило гладкую кожу бедра, и Арсений заметил, как Дима украдкой бросил взгляд в ее сторону. Это было мимолетное движение, но оно не ускользнуло от Арсенийа. Он почувствовал, как внутри него что-то сжалось, словно холодная рука сдавила грудь. Но вместо того чтобы встать и увести Люда, он остался сидеть, будто прикованный к месту.
— Итак, начнем с простого, — Кирилл взял пустую бутылку из-под вина и поставил ее в центр стола. Его голос звучал низко, с легкой хрипотцой, и в нем чувствовалась едва уловимая насмешка. — Люда, ты первая. Правда или действие?
Она улыбнулась, слегка наклонив голову, и посмотрела на Кирилла с вызовом. Ее глаза, темно-зеленые, с длинными ресницами, горели от возбуждения, которое, как показалось Арсенийу, было вызвано не только вином. Она провела пальцем по краю бокала, словно раздумывая, и наконец произнесла:
— Действие.
Кирилл ухмыльнулся, его взгляд скользнул по ее лицу, задержавшись на губах, а затем спустился к шее, где пульсировала тонкая жилка. Арсений заметил это и почувствовал, как его собственное сердце забилось быстрее. Он знал, что Кирилл всегда был слишком дерзким, слишком напористым, но сейчас в его поведении появилась какая-то новая, почти хищная нотка.
— Хорошо, — сказал Кирилл, откидываясь назад и скрестив руки на груди. Его бицепсы напряглись под тонкой тканью рубашки, и Арсений невольно отметил, насколько он физически внушителен. — Тогда станцуй для нас. Что-нибудь… медленное.
Антон и Дима тут же оживились, их лица озарились улыбками. Антон даже слегка присвистнул, а Дима хлопнул в ладоши, подбадривая Люду. Она рассмеялась, но в ее смехе было что-то нервное, как будто она пыталась скрыть легкое смущение. Арсений ждал, что она откажется, что посмотрит на него, ища поддержки, но вместо этого она встала, отставив бокал в сторону.
— Ладно, — сказала она, ее голос был чуть тише, чем обычно, но в нем звучала решимость. — Только включите музыку.
Дима тут же схватил телефон, и через пару секунд из динамиков полилась медленная мелодия — что-то джазовое, с глубокими нотами саксофона, которые словно обволакивали пространство. Люда сделала шаг в сторону, ее босые ноги мягко ступали по деревянному полу террасы. Она начала двигаться, медленно, плавно, ее бедра слегка покачивались в такт музыке. Платье, легкое и струящееся, повторяло каждый изгиб ее тела, подчеркивая линии талии, мягкость живота, округлость груди. Ее руки скользили по воздуху, будто рисуя невидимые узоры, а волосы, рассыпавшиеся по плечам, двигались в такт ее движениям.
Арсений не мог отвести взгляд. Он видел Люду такой тысячи раз — дома, в их спальне, на вечеринках, — но сейчас она казалась другой. Более свободной, более… чужой. Ее движения были не просто танцем — в них было что-то чувственное, почти провокационное, как будто она танцевала не для него, а для всех остальных. Кирилл, сидя напротив, смотрел на нее с откровенным восхищением, его губы слегка приоткрылись, а в глазах горел огонь. Антон откинулся на спинку стула, его взгляд был прикован к ее ногам, а Дима, наклонившись вперед, не скрывал своего интереса.
— Ну ты даешь, Люд, — сказал Антон, его голос был низким, с легкой хрипотцой. — Арсений, где ты такую красотку нашел?
Арсений почувствовал, как его лицо напряглось, но он заставил себя улыбнуться. Его пальцы сжали подлокотник кресла так сильно, что костяшки побелели. Он хотел что-то сказать, хотел остановить это, но слова застряли в горле. Люда посмотрела на него, и в ее взгляде мелькнула тень вины, но тут же исчезла, сменившись легкой улыбкой. Она продолжила танцевать, и с каждым движением Арсений чувствовал, как внутри него нарастает буря. Это была не просто ревность — это было что-то более сложное, смесь гнева, боли и странного, почти болезненного возбуждения.
Когда музыка закончилась, Люда остановилась, слегка запыхавшись. Ее щеки раскраснелись, грудь вздымалась от глубоких вдохов, и она выглядела такой живой, такой настоящей, что Арсений почувствовал укол желания, острого и внезапного. Она вернулась к столу под аплодисменты Антона и Димы, а Кирилл, наклонившись к ней, шепнул что-то на ухо. Люда рассмеялась, прикрыв рот рукой, и этот жест, такой невинный и в то же время интимный, заставил Арсенийа почувствовать себя лишним.
— Твоя очередь, Арсений, — сказал Кирилл, поворачиваясь к нему. Его голос был ровным, но в нем чувствовалась скрытая насмешка. — Правда или действие?
Арсений посмотрел на него, затем перевел взгляд на Люду. Она сидела, скрестив руки на груди, и смотрела на него с любопытством. В ее глазах горел тот же огонек, что и раньше, но теперь он казался более ярким, более опасным. Арсений вдохнул поглубже, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.
— Действие, — сказал он, и его голос прозвучал тверже, чем он ожидал.
Кирилл улыбнулся, и в этой улыбке было что-то хищное.
— Отлично, — сказал он. — Тогда поцелуй Люду. Прямо здесь, перед нами.
Арсений замер. Он ожидал чего угодно — глупого задания, шутки, даже чего-то унизительного, — но не этого. Люда посмотрела на него, ее губы слегка приоткрылись, а в глазах мелькнуло удивление. Антон и Дима переглянулись, их улыбки стали шире, а Кирилл откинулся назад, явно наслаждаясь моментом.
— Ну же, Арсений, — подбодрил Дима, постукивая пальцами по столу. — Не заставляй нас ждать.
Арсений почувствовал, как его лицо заливает жар. Он знал, что это просто игра, просто вызов, но что-то в этом было неправильным, почти болезненным. И все же он не мог отступить — не перед Кириллом, не перед Людой, не перед самим собой. Он встал, его движения были медленными, почти механическими, и подошел к Люде. Она подняла на него глаза, и в этот момент он увидел в них что-то новое — смесь ожидания, страха и странного волнения.
Он наклонился к ней, его рука легла на ее талию, и он почувствовал тепло ее тела сквозь тонкую ткань платья. Ее запах — легкий аромат духов с нотами ванили и жасмина — ударил ему в голову, и на мгновение он забыл обо всем: о Кирилле, об Антоне, о Диме, о вилле, о ночи. Была только она, ее мягкие губы, ее теплое дыхание, ее тело, прильнувшее к нему. Он поцеловал ее, медленно, почти нежно, но в этом поцелуе было что-то отчаянное, как будто он пытался напомнить ей — и себе, — что она принадлежит ему.
Когда он отстранился, Люда смотрела на него с легкой улыбкой, но в ее глазах было что-то неуловимое, что-то, что он не смог разгадать. Кирилл хлопнул в ладоши, разрывая тишину.
— Ну что ж, — сказал он, его голос был полон насмешки. — Кажется, вечер становится интереснее.
Тишина после слов Кирилла повисла в воздухе, тяжелая, как влажный осенний туман, что стелился над озером. Арсений все еще стоял рядом с Людой, ощущая тепло ее тела, которое только что касалось его. Ее аромат — сладковатый, с нотами ванили — все еще кружил голову, но теперь к этому примешивалось другое чувство: смесь тревоги и ожидания, словно он стоял на краю пропасти. Он видел, как Кирилл смотрит на него, его глаза блестят в полумраке, и в этом взгляде было что-то хищное, почти вызывающее. Антон и Дима переглядывались, явно наслаждаясь напряжением, которое нарастало с каждой секундой.
Люда опустила взгляд, ее пальцы нервно теребили край платья, но в ее позе чувствовалась какая-то новая энергия, как будто она была готова к чему-то большему, чем просто игра. Арсений хотел взять ее за руку, увести с террасы, уложить спать и забыть этот вечер, будто его и не было. Но вместо этого он вернулся на свое место, его движения были медленными, почти механическими, а сердце колотилось так сильно, что он боялся, что все это слышат.
— Что ж, раз Арсений так хорошо справился, давай усложним игру, — сказал Кирилл, его голос был низким, с легкой хрипотцой, и в нем звучала едва уловимая насмешка. Он повернулся к Люде, его взгляд медленно прошелся по ее фигуре, задержавшись на изгибе ее бедер, на тонкой талии, на груди, которая слегка вздымалась от учащенного дыхания. — Люда, твоя очередь снова. Правда или действие?
Она посмотрела на Кирилла, и в ее глазах мелькнула искра — что-то между вызовом и смущением. Арсений заметил, как ее губы слегка дрогнули, прежде чем она ответила:
— Действие.
Кирилл улыбнулся, и в этой улыбке было что-то темное, почти опасное. Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, и его рубашка натянулась, подчеркивая рельеф мышц. Арсений невольно сравнил себя с ним: его собственное тело, хоть и подтянутое, не было таким массивным, таким внушительным. Он всегда считал себя уверенным, но рядом с Кириллом он чувствовал себя… меньше.
— Хорошо, — сказал Кирилл, выдержав паузу, чтобы усилить напряжение. — Тогда… проведи минуту наедине со мной в спальне. Дверь закроем, но обещаю — ничего лишнего. Просто поговорим.
Слова повисли в воздухе, как удар грома. Арсений почувствовал, как кровь прилила к лицу, а его пальцы сжались в кулаки. Он хотел возразить, хотел встать и сказать, что игра зашла слишком далеко, но его голос застрял где-то в горле. Антон и Дима переглянулись, их улыбки стали шире, а в глазах загорелся интерес. Люда посмотрела на Арсенийа, и в этот момент он увидел в ее взгляде смесь вины и странного волнения — как будто она ждала его реакции, но в то же время была готова пойти на это.
— Это просто игра, Арсений, — сказала она тихо, но в ее голосе было что-то неуверенное, почти умоляющее. — Ничего страшного, правда?
Он не нашел слов. Вместо этого он кивнул — коротко, резко, почти против своей воли. Люда встала, ее платье шелестело при движении, и она последовала за Кириллом в сторону дома. Ее шаги были легкими, но Арсенийу показалось, что каждый из них отдается эхом в его груди. Дверь спальни закрылась за ними с тихим щелчком, и в этот момент он почувствовал, как что-то внутри него сломалось.
Антон хлопнул его по плечу, его ладонь была тяжелой, почти грубой.
— Расслабься, мужик, — сказал он, его голос был полон насмешки. — Это же просто шутка. Кирилл не сделает ничего такого, что ей не понравится.
Дима рассмеялся, отпивая из своего бокала, и добавил:
— А Людка у тебя огонь. Небось сама рада повеселиться.
Эти слова ударили Арсенийа, как пощечина. Он хотел сказать что-то резкое, хотел поставить их на место, но вместо этого он молчал, его взгляд был прикован к закрытой двери. Прошла минута — или, может быть, это была вечность? — и дверь наконец открылась. Люда вышла первой, ее щеки были слегка розовыми, а волосы чуть растрепаны. Она улыбнулась, но улыбка была натянутой, и Арсений заметил, как она быстро отвела взгляд. Кирилл шел за ней, его лицо было непроницаемым, но в его глазах горел тот же огонь, что и раньше.
— Ну что, продолжим? — сказал он, садясь на свое место, как будто ничего не произошло.
Арсений не ответил. Он смотрел на Люду, пытаясь понять, что произошло за той дверью, но ее лицо ничего не выдавало. Она села рядом с ним, ее рука легла на его колено, но в этом прикосновении не было привычного тепла. Вместо этого он чувствовал… пустоту.
Остаток вечера прошел как в тумане. Игра продолжалась, но Арсений уже не участвовал по-настоящему. Его мысли были заняты Людмилой, Кириллом, той закрытой дверью. Когда они наконец разошлись по комнатам, он лежал рядом с Людой в темноте, слушая ее ровное дыхание. Он хотел спросить, хотел понять, но слова не шли. Вместо этого он повернулся к ней, его рука скользнула по ее талии, и он притянул ее к себе. Она не сопротивлялась, но в ее теле было что-то новое — какая-то напряженность, какая-то отстраненность.
— Люд, — прошептал он, его голос был хриплым от сдерживаемых эмоций. — Что там было?
Она молчала несколько секунд, а затем повернулась к нему, ее глаза блестели в темноте.
— Ничего, — сказала она тихо. — Просто поговорили.
Но в ее голосе было что-то, что заставило его сердце сжаться. Он не поверил ей — и в то же время хотел поверить. Он притянул ее ближе, его губы нашли ее шею, и в этот момент он почувствовал, как его собственное желание смешивается с болью, с ревностью, с чем-то темным и неизведанным. Люда ответила на его прикосновения, но в ее движениях было что-то механическое, как будто она была где-то далеко…
Загрузка...